5. Солдатка Евдокия Захаровна жена Сазанова 28
сын 3 лет

6. В расколе находящиеся : Григорий Карпов Сазанов 51
Жена его Марфа Григорьевна 43.

Из потомков всех этих людей в Запольщине в конце XIX в. жило только две семьи. Из одной вышел родом известный лебяжский купец, а из другой – моя прабабушка.

2. Степан и Степанида.

Примерно в такой деревне как Сазановщина, представлявшей собой одну большую семью, в далеком 1879 году, за сто лет до рождения автора этих строк, родился мой прадед Степан Павлович Сазанов. По версии моей тети Зинаиды Матвеевны, история семьи его ( и соответственно моей) восходит к приведенным в прошлой главе Матвею и Ивану, сыновьям Ивана Александровича Сазанова, которым было в 1820 году по 16 и 17 лет. Они, возможно, и были далекими пращурами Степана Павловича и всех его потомков.
К моменту рождения Степана , в семействе его отца Павла Сазанова было уже трое детей – Дмитрий, Варвара и Елизавета. Степан родился последним, мать родила его уже в больших годах. Возможно, в семье были и еще дети (иметь малое число детей в то время считалось позором), но о них сведения не сохранились. Дом, в котором появился на свет маленький Степан, был рачительно поставлен его отцом; в нем впоследствии прожил всю свою жизнь Степан Павлович и его два сына.
Дмитрий был старшим сыном, вся жизнь которого прошла вдалеке от родной Лебяжской землицы. Еще в молодости он был взят на военную службу куда-то на восток (в то время как раз назревал серьезный конфликт с Японией, вылившийся в 1905 г. в войну), но при возвращении домой не вернулся, осев в маленьком городке Ирбит на далеком Урале. Здесь он женился, но детей не имел. Когда в 1950-х годах моя тетя Зина ездила к нему, он был уже старенький, на пенсии, прирабатывая сторожем. Умирая в 1965 г., Дмитрий Павлович завещал свой дом в Ирбите на имя своей племянницы Ольги Степановны.
Жизнь сестер Варвары и Лизы сложилась не очень красно. Варвара, средняя сестра, была выдана замуж в Сорвижи за мужика по имени Андриян, но умерла во цвете лет, оставив после себя дочь Лизу. Произошло это уже в советские годы – Андриян упорно не желал вступать в образовавшийся колхоз, предпочитая жить единоличным хозяйством.
Младшая сестра Степана Павловича, Елизавета, никогда не выходила замуж и, прожив всю свою коротенькую жизнь около родителей, тоже очень рано оставила этот свет.
Так, в 16 лет Степан Павлович остался единственным чадом в доме любящих родителей, закончив к тому времени 3 класса земской школы. Дальше учиться ему, как полагал его отец (и как многие крестьяне того времени), уже не имело смысла – сын его был рожден для работы на земле, а не дьячком. На дворе стоял 1895 год.
К тому времени родители были уже в преклонных годах, а в доме с его большим хозяйством нужна была хорошая хозяйка. И хотя Степану шел всего 16-й год, не долго думая и не спрашивая его, отец решил сына женить. Выбор пал его на дочь однофамильцев из соседней Запольщины – Авдея Андрияновича и Марфы Сазановых двадцатилетнюю Степаниду ; возможно, дед моей прабабушки был сыном Сергея Карловича Сазанова, приведенного в прошлой главе ; правда, в церковной книге он был записан, конечно, как Андрей, а не Андриан.
Отца жениха не смутили ни возраст девушки, ни то, что она была неграмотная, а, видимо, знал он ее хорошо, ему нравились ее хозяйственность и другие хорошие качества. А родители ее и рады были сбыть на сторону лишний рот» - в доме их было еще пятеро детей. Так, в том далеком 1895 г. в Сазановщине состоялась свадьба моих пращуров – прадеда и прабабушки.
Запольские Сазановы, безусловно, являлись родственниками отцу прадеда, но, видимо, родство было таким дальним, что мало бы кто признал этот брак кровосмесительным, хотя и следует учесть тот факт, что Степан Павлович сочетался браком со своей дальней-дальней родственницей. В Запольщине в то время жило еще одно семейство Сазановых, о котором будет рассказано особо.
Деревня Запольщина незадолго до описываемых событий, в 1888 г. пережила опустошительный пожар, в котором выгорела почти полностью. Пожар этот с ужасом наблюдали жители окрестных деревень и Лебяжья. После этого деревня стремительно строилась, погорельцы возводили свои дома, но не на пепелище, а на другой стороне деревни, на которой раньше дома не стояли – на западной, окнами к восходящему солнцу. Деревня эта была гораздо больше соседней Сазановщины – в 1910 г. в 21 дворе ее жило 154 жителя. Сохранился до наших дней прекрасный план новостроек этой деревни после пожара 1888 г. На ней можно найти и дом А. А. Сазанова, который стоял в центре деревни, недалеко от тропки, ведущей к логу Солганка за деревней, через который был перекинут мостик в соседнюю Сазановщину (точнее говоря, в те времена она отстояла далеко от Запольщины – чтобы попасть в нее, надо было подняться в гору и пройти небольшое поле, на котором стоит теперь одна из улиц Сазановщины).
В Запольщине позднее построили свои дома братья моей прабабушки – Иосиф, Степан, Иван, Василий и Петрован. Некоторые потомки их живут в деревне и поныне. Еще в тридцатые годы в Запольщине стояли маленькие хибарочки – те самые, что были построены в ней после того памятного пожара. Степанида Авдеевна вышла замуж из маленького домика с двумя окошками, стоявшего в Запольщине еще долгие годы.

3. Дедовский дом.

Вскоре после свадьбы сына, родители его один за другим упокоились в земле лебяжской, и остался Степан Павлович хозяином в огромном отцовском доме. Степанида родила ему 17 детей, из которых выжило только четверо – Сергей, Матвей, Ольга и Марфа. Как только умирал маленький ребенок, отец шел на кладбище, подкапывал общую могилу и ложил туда гробик.
От чего умирали в те времена, можно убедиться, если взять в руки любую из дореволюционных метрических книг, которые велись при церквях ; там тщательно регистрировались все требы, совершаемые в приходе – браки, крещения и отпевания. Из подобной книги за 1897 г. можно узнать, что тогда в Лебяжском приходе натурально умерло 9 мужчин, 17 женщин. А именно :

М.П. Ж.П.
от слаборождения 21 17
скарлатины 1 1
поноса 42 20
коклюша 3 5
чахотки 5 3
воспаления легких 1 -
кори 6 12
водянки - 1
оспы 6 1
крупа 2 -
молочницы 1 1
разрыва сердца 1 1
головной боли - 1
кровоизлияния 1 -
сифилиса - 1

родимца 14 4

В записях смертности также встречаются такие слова, как рак, брюшной тиф, сахарное мочеизнурение, ожог при пожаре, рвота, гнойное повреждение, сухотка, каменная болезнь, чесотка, запой, инфлуенца и т.д. Но как бы не назывались эти болезни, за каждым словом этой страшной статистики стоят страдания людей и горе от потерь близких.
Жизнь в семье Сазновых вместе с новым веком шла своим чередом, состоя из смен времен года, цикличной уборки урожая, рождений детей и церковных праздников. Внешних событий в истории тогдашнего Лебяжья было мало – постройка церковной школы в селе, открытие пристани, война с Японией, приезд на служение очередного земского начальника или служителя церкви – и всё.
…В том памятном мае 1904-го стояла обычная теплая весна. В маленьком Лебяжье также как всегда в это время года благоухала сирень, цвела черемуха, пели звонкоголосые птицы в свежей зелени дубрав и березовых рощ. Сама природа в преддверии нового лета казалась бы радовалась этому расцвету жизни, которая с новым веком стремительно делала разбег в неведомое будущее. И только людей не радовало это цветение, в мирное существование которых ворвалось короткое, но страшное слово, значение которого должно было безжалостно обрывать эту самую жизнь, и словом этим была «война».
Как горько понимал это молодой мужик из деревеньки Сазановщины, сидевший в то ясное майское утро на крыльце земской управы вместе с многими другими ему подобными, ждавшими отправления в неизвестность – на восток, на фронт, к осажденному Порт-Артуру. В мужицких головах текли неприятные мысли о том, кто вернется из них, а кто сложит свои буйные головы на полях далекой Манчжурии, но господь спасет от пули и самурайского меча нашего сазановца. Это был Дмитрий Павлович Сазанов, брат моего прадеда. Он останется жив, но при возвращении домой задержится в городе Ирбит на Урале да так и останется там на всю жизнь.
Жизнь в доме Сазановых даже в переломные тридцатые годы протекала в русле прежних лет, размеренно, неспешно, проторенному поколениями дедов и отцов. Семья занималась крестьянским трудом, исправно уплачивая подати со своего урожая, держала неплохое подворье – несколько лошадей и коров. Кроме того, Степан Павлович был прекрасный жестянщик и рыбак (имел три самодельные лодки), благодаря чему его семейство жило в относительном достатке, даже в тридцатые годы от ремесла жестянщика мой прадед имел неплохой заработок. Кроме того, он плел хорошие лапти и умел варить прекрасное пиво, которое подавалось к столу в большие престольные праздники – оно было единственным алкогольным напитком, которое употреблял прадед.
Винопитие в крестьянской среде

4. В НЭПовские времена.

В прошлой главе я рассказал о внутренней жизни семьи своего прадеда. Теперь же хотелось бы сказать о слово о тех событиях, которые выпали на ее юдоль в первые десятилетия ХХ века, благо в истории каждой семьи подобно отражению прослеживается история страны в целом. А в истории моей семьи отразились и войны, и голод, и репрессии…
Пожалуй, первым таким событием после долгого периода безмятежной жизни стала Гражданская война со всеми ее катаклизмами. Сначала сама она вторглась к нам, в сердце Вятской глубинки, а потом и двое Сазановых ушли на фронт. Под фразой «Вторглась к нам» я имею в виду Степановский мятеж, когда в августе 1918 г. Лебяжье на короткое время занял отряд бывших продотрядовцев, понявших истинную суть большевизма и попытавшихся сбросить его власть на юге Вятской губернии. Поняли всю истинную политику большевиков и ижевские, и уржумские крестьяне. Поняли, что не надо им такой власти, и восстали против красной тирании. И только лебяжские крестьяне не знали за кем идти – или верить в красивые большевистские сказки или в суровую правду, которую несли им «белые» - о сотнях убитых и замученных красными бандитами, о разграбленных храмах и прочих ужасах, которые несла с собой советская власть.
Когда степановцы организовали сход в селе, объявив набор в свой отряд, лебяжане только переминались с ноги на ногу, возможно, опасаясь неминуемых репрессий со

7. Павел и Мария.
В те страшные годы, когда произошли драматические события, описанные в прошлой главе, жизнь семьи Степана Павловича Сазанова шла своим чередом. В размеренный ход крестьянской жизни ворвались такие события, как коллективизация, пожар деревни, закрытие и уничтожение церкви, голод, свадьбы и, наконец, война.
Коллективизация не ударила так по семье моего прадеда, как по семье его дальнего родственника в Лебяжье. В Сазановщине, как и во всех окрестных деревнях, возник колхоз, в который местные крестьяне сдали всю свою крупную живность и инвентарь. Сдал своих двоих лошадей и Степан Павлович. Лошадей теперь, как средство

8. Война и после нее.
Война началась для всех неожиданно, прямо среди мирного теплого лета. Правда, еще до нее, в моей семье произошла двойная утрата. В 1940 г. умерла от простуды жена Матвея Степановича Аграфена Егоровна. На фотографии ее похорон запечатлелось все большое семейство моего прадеда вместе с ним. В следующем году не стало и его. Прадедушку отпела заочно матушка Александра Лесникова, как говорят – жена последнего лебяжского священника, жившего в д. Курановщина. После закрытия церкви в Лебяжье в 1935 г., супруги Лесниковы совершали тайные крещения и отпевания по просьбам верующих, в чем им очень помогал Степан Павлович. Как и все остальные члены бывшего церковного совета, наверное, думал он о возрождении церкви в селе, об открытии молельного дома, но не успел включиться в эту работу и после его кончины этим вопросом деятельно занялся его хороший знакомый Т.А.Запольских из д.Запольщина ; правда, несмотря на все усилия верующих молельный дом в Лебяжье так и не дали открыть. Увы, за прошедшие десятилетия на Лебяжском кладбище даже могилка моего прадеда не сохранилась. Сохранилась лишь могилка верной супруги его Степаниды Авдеевны, упокоившейся здесь в 1958 году…
В страшное лето 1941 г. на фронт «бить немца» ушли все взрослые мужчины большой семьи Сазановых-Казаковых. Уже в первые дни войны уходит на фронт Василий Григорьевич Казаков. Прощаясь с братом, Павел Григорьевич, рассказывали, плакал, словно предчувствовал разлуку с любимым братом навсегда. Затем пришла очередь и его самого. Уходят на фронт братья Сазановы, Матвей и Сергей, и Андриян Казаков – муж Ольги Степановны.
По разному сложилась фронтовая жизнь этих людей, но, пожалуй, самой драматичной она оказалась у Матвея Степановича, прошедшего не только полностью свой боевой путь, но и несколько лагерей.
Призванный на фронт в последний день лета 1941 года, Матвей Степанович воевал два месяца сапером в составе девятой штурмовой отдельной бригады, отсылая коротенькие весточки в далекую Сазановщину. Затем писем не стало. В октябре 1941 г., когда немцы подступали уже к Москве, Матвей Степанович попал в плен. Позднее он рассказывал : «Под Ржевом шли большие бои, все бегут. Винтовок нет, боеприпасов нет. Бежим, сами не знаем куда. Попали мы в окружение…»
Наш сазановец смог выжить в немецком плену и был освобожден наступавшими советскими войсками в июне 1942 г. И снова лагерь, на этот раз советский. Как говорил один киношный чекист – «советский человек, живым попавший в плен, уже не советский человек, а изменник Родины». И хотя слова эти вымышленные, суть их реально воплощалась тогда в одном из страшных сталинских указов, когда бывшие советские военнопленные направлялись не на фронт, а вновь в лагеря, на новые муки. Попал туда и Матвей Сазанов, на работу в шахты. Но поскольку он был и без того уже измучен пленом, то «заумирал». Осмотрев его, лагерный доктор сказал : «…А этого комиссуйте. Он более не работник. Все равно ему жить осталось недолго.»
Так летом 1942 года Матвей Степанович пришел домой в Сазановщину . Пришел он умирать, но, наперекор судьбе, выжил, во многом благодаря тому, что его выходила народными средствами мать Степанида Авдеевна. Поправившись, он вновь возвращается на фронт и теперь уже воевал до конца, до апреля 1945 г., в качестве стрелка танкового экипажа. Участвовал он в штурме таких немецких городов-крепостей как Инстербург, Пиллау и Кенигсберг. При штурме Кенигсберга Матвей Степанович сумел организовать переправу, ведь он с юных лет умел управляться и топором и лодкой и паромом. Тогда старшина сказал ему : « Ну, Сазанов, тебе медаль обеспечена…»
Медаль эта запоздала. Матвей Степанович получил ее лишь после войны. В бою при штурме Кенигсберга, мощной укрепленной цитадели фашистов, танк его был подбит. Не все смогли спастись из горящего танка, а он выбрался из него с сильнейшими ожогами. Ожоги эти были такие страшные, что за всю жизнь Матвей Степанович никогда не раздевался при детях, боясь напугать их. Великую победу он встретил в госпитале, а позднее «гвардии рядовой Сазанов» получил медали «За победу над Германией» и «За взятие Кенигсберга».
Очень неохотно рассказывал о своей войне Павел Григорьевич Казаков, и потому очень немного известно об этом периоде его жизни. Воевал он связистом на передовой, на Ленинградском фронте. В декабре 1941 г., когда немцы плотным кольцом окружили Ленинград, стояли сильные морозы. Павел Григорьевич в окопах обморозил пальцы ног и был направлен в госпиталь.
В госпитале ему на глаза попалась военная газета, в которой он с удивлением и радостью прочитал заметку о своем брате Василии, который смог отличиться в боях и был представлен к награде. Наверное, мой дед был счастлив, получив таким образом весточку о брате и долгое время хранил эту газету, но, конечно, в суматохе тех дней сберечь ее не смог и, наверное, потерял ее в том же госпитале.
Василий Григорьевич не зря получил свою награду, да, наверное, и не одну. Воюя в составе 187 батальона связи, почти перед самым концом войны, в марте 1945 г., ефрейтор Казаков пал смертью храбрых вблизи польского поселка Любомя, в центре которого и