Наши родители, Александр Михайлович и Дарья Павловна (на снимке), были простыми колхозниками. Детей у них было четверо. Старшая сестра Таисья родилась в 1926 году. Во время войны она работала в лесу, а потом вместе с мужем уехали жить в Ленинградскую область. Старший брат Николай после армии тоже туда же уехал.

После смерти отца в 1964 году мама жила в Вотском, а затем уехала в Ленинград. Она полгода не дожила до 90-летия и умерла 4 сентября 1995 года. Все трое похоронены на кладбище посёлка Репино под Санкт-Петербургом. Леонид среди нас был самым младшим, он родился 23 марта 1934 года. После школы брат окончил Аркульское речное училище. Был отличным гармонистом, девчонки в деревне его любили. Так получилось, что и в армию его нам проводить не удалось. Весной Лёню вызвали в Уржумский военкомат и больше домой не отпустили. Команда для отправки на флот была уже набрана, их сразу увезли в Киров, а оттуда в северный город Пинск. Там Лёня проходил курс молодого бойца, а в августе их отправили в Севастополь.

Брат на линкоре был зенитчиком. Вместе с ним служил и парень из деревни Комарово, Николай Шамов. 7 ноября 1955 года он написал в письме своим родителям, что праздник Великой Октябрьской революции отмечать нет никакого настроения, что сходил на могилу Лёни Щелчкова. С эти письмом мать оставшегося в живых моряка пришла в дом Щелчковых.

Никто из нас уже в Вотском не жил, так как у всех были свои семьи. Я после окончания Уржумкой фельдшерско-акушерской школы работала по направлению в Опаринском районе. Вот туда-то мне пришло письмо из родного села, от тёти Анны Михайловны, в котором она рассказала о гибели младшего брата, о том, что родители чуть не сошли с ума от горя. Отец ездил в военкомат с просьбой разрешить съездить на могилу сына. Но ему было отказано, так как в то время Севастополь был закрытым городом. Впервые на могиле Лёни я побывала вместе с мужем Владимиром Васильевичем Смышляевым, он был военным. После женитьбы мы жили в Приморском крае. Насколько я помню, в 1961 году ему дали путёвку в санаторий в город Алушту, а я поехала с ним, чтобы увидеть, где похоронен брат и что-нибудь узнать о его гибели. По приезде в Севастополь я сходила в Управление Морского Флота, где мне рассказали, что произошло в ту октябрьскую ночь. Мы с мужем побывали на братской могиле, почтили память погибших. Разговаривали с севастопольцами, которые были очевидцами гибели моряков-«новороссийцев» и курсантов морского училища. Они считают, что линкор взорвали итальянцы из-за мести, а люди на корабле погибли по вине вице-адмирала Пархоменко, отдавшего приказ спасать линкор. Сам же он, бросив экипаж на верную гибель, выпрыгнул за борт и остался в живых.

Через два года мы вновь приехали в Севастополь. На братском кладбище уже стоял памятник Скорбящему матросу и открыт мемориал. Мы сделали фотографию этого места и привезли в Вотское, чтобы показать своим родным, землякам, где похоронен наш погибший брат. Когда мы уже жили в Костроме, меня вызывали в военкомат, чтобы сообщить, что мой брат посмертно награждён орденом Мужества. Но его вручают только родителям или семье погибшего, поэтому награда сейчас должна храниться в Архиве Военно-Морских Сил РФ. Мой муж вышел в отставку подполковником и хотел уехать из Костромы. Но я не согласилась, так как в этом городе похоронен мой сын, умерший от болезни в 15 лет.

Я ветеран труда, труженица тыла, мой трудовой стаж 47 лет, большую часть жизни работала в военном госпитале, последние пять лет перед пенсией - операционной сестрой. Муж умер. Дочь живёт в Костроме, она доцент-математик технологического университета. Мой старший внук стал военным, ему 37 лет. Внучке 33 года, она стала москвичкой. Правнучке 31 октября исполнилось 3 года. Вот такая история нашей семьи.

Все эти годы мы, наши родственники в Вотском храним память о нашем погибшем Лёне. У меня есть газетные вырезки о гибели линкора, книги Бориса Каржавина с автографом автора «Гибель линейного корабля «Новороссийск» и «Тайна гибели линкора «Новороссийск».

Тамара СМЫШЛЯЕВА,

г. Кострома.